13 412
Глава 14. Хитрость Змея.
Гений понимал, что ему в очередной раз удалось обхитрить Генерального. Он же прекрасно знал, почему совет на этот раз не проголосует за предложение босса уничтожить наклонированное, пускай и неудачное, человечество на Голубке. Ведь у каждого из "богов"-пришельцев среди новоиспечённых слуг-трансформеров появились свои симпатии! Да и как могло быть иначе? Невозможно было пассивно лишь наблюдать за постоянно предающимися любви клоно-аборигенами. В конце концов, от таких наблюдений и богам захотелось простой человеческой любви! Чтобы кто-то погладил по голове ласково, на ночь почесал за ушком, прикрыл плечико заботливо одеялом… Бедные боги! Они в большинстве своём этого лучшего, что есть в жизни, лишены. Может, поэтому в мифах всех народов боги часто принимают человеческий облик и спускаются к людям – от нехватки любви, нежности и ласки. Эти легенды возникли не на пустом месте. Первым полетел в народ на своей скользанке-дрифтере Поэт! Именно его пылкое поэтическое сердце подсказало, что это будет не унижением, а наоборот –новым творческим вдохновением!
Ещё в иллюминатор он высмотрел двух весьма привлекательных трансформерок. Уже на подлёте к ним начал завораживать их своим пением гимна о богах-небожителях. Трансформерки были в восторге. Им очень понравилось, хотя они ни одного слова и не поняли. Дополнить интерес к себе Поэт решил мгновенными фотками. У каждого из "богов" микрокамера была спрятана в большом пальце. Когда пальцы складывались в кукиш, микрокамера делала снимок, а когда кукиш разжимался, в нём расправлялась готовая фотография. Трансформерки были в экстазе! В звездолёт Поэт вернулся под утро. Оправдаться ему было нетрудно: мол, он записыватель-хроникёр, а ещё и Поэт, значит должен всё, о чём пишет, испытать на себе, прочувствовать. Его простили! Писателей вообще во все века прощали зачастую даже жёны. Их миссия – не говорить правду о себе, а писать правду о других людях! Значит, им всё и дозволялось во имя правды!
Когда остальные пришельцы посмотрели фотки, им тоже захотелось в гости к трансформерам и, конечно, к трансформеркам. В следующий раз Поэт взял с собой Связьрука, который страдал от одиночества, и у которого давно простаивал кукиш, ведь он с утра до вечера занимался гравитационной морзянкой. И руки дёргались, как будто начинался паркинсон. А ещё через некоторое время к ним присоединился и Кормилец. Круг фанок-транформерок, желавших сделать селфи с "богами", расширялся с каждым днём! Фотками трансформерки хвастались перед соплеменницами. И те тоже начали соприкосновения с божественным. Если трансформерка была хоть раз на свидании с "богом", к ней остальные уже относились с особым уважением. Она словно была отмечена "богом", как бы становилась лауреаткой! Те, которые сумели побывать с двумя-тремя богами, были как бы дважды и трижды лауреатками!
Робота тоже часто брали в народ с собой, ведь должен был кто-то стоять на атасе. Робот был очень доволен. У него появился смысл жизни – оберегать "богов". А это ещё посложнее, чем быть богом.
Тоскливей всего приходилось Генеральному и Правосудке. Ну и, конечно, Всезнайцу, который к любому явлению пытался подобрать некий общий знаменатель. А на Голубке ему это далеко не всегда удавалось. Не поддавалась природа Голубки общим знаменателям.
С Генеральным обстояло дело сложнее, чем у всех. Он не мог унизиться, как представитель высшей касты, до сближения с низшими, с челядью. У него явно начинался душевный кризис. Днём он был строг, жесток и справедлив, а по ночам расплывался в мечтах, как подросток периода первого полового созревания.
|
|
Спасение пришло неожиданно. К звездолёту подошла Великая Ма и потребовала свидания с Генеральным Всевышним. Робот её пропустил. Генеральному всегда нравились крупнокалиберные широкомасштабные женщины. Теперь, когда и она превратилась в гладкотелую пышнобёдрую бабу, о которой бы в наше время сказали: "45 – баба ягодка опять", он даже не слышал, о чём она ему говорила. А ведь она пыталась его убедить не уничтожать это первое поколение будущего человечества. Их можно заставить работать, просто надо дать им управление, научить дисциплине. Им нужны правители из их собственной среды, а потому она, Великая Ма, считает, что должна родить сына от него — Всевышнего. Этот будущий почти бог и сможет ими управлять. Генеральный не очень въехал в тему наследника на Голубке, но тем не менее набросился на Великую Ма, как будто бы его много лет держали в камере-одиночке.
Неприкаянной оставалась только Правосудка. Но и к ней вскоре Голубка оказалась благосклонной.
Правосудке не спалось по утрам, тревожно было. У всех судьбы сложились, а она как была одинока, так и осталась со своей конституцией. Инструкции "Как выйти из одиночества" на Эйфории не существовало, там все были поголовно счастливы и в таких указах не нуждались.
Чтобы не так сильно страдать от утренней бессонницы, Правосудка стала выходить с восходом солнца из звездолёта и брести в сторону леса за оградой Эдема. Гуляла, вслушивалась в запахи трав, леса. Когда уставала, садилась на корягу или на пень, наблюдала за жизнью непонятной ей местной фауны и флоры. Ей неожиданно понравилось каждое утро наблюдать, как день завоёвывает не только небо, но и поверхность Голубки, как он побеждает ночь. Она не ожидала, что её может волновать свет, побеждающий тьму.
Вдруг Правосудка стала замечать некую удивившую её закономерность. Каждое утро первыми распускались лиловые цветы, небольшие. За ними всегда в одно и то же время красные огромные, потом жёлтые и, наконец, множество белых. В это пробуждение постепенное разных цветов явно была заложена формула! Оказывается, на Голубке существуют какие-то законы! Правосудка была приятно удивлена своим открытием. Да и всякие жужжалки и мелкие бибики каждое утро прилетали на определённые цветы в определённое время.
Однажды она рассказала о своём наблюдении Всезнайцу и попросила теоретика сходить с ней в утренний поход, дабы понять, что это за формула, попытаться обсчитать цветы и всяческих жужелиц.
Несколько раз они встречали рассветы вместе. Однажды вынырнувшее из-за горизонта светило застало их на лугу. С его лучами так проявились запахи трав и цветов, что аж сердце у Правосудки замерло. Ни от одной инструкции, ни от одного указа, ни от одной конституции так оно никогда не замирало:
— Ну что, Всезнайка, ты разгадал секреты Голубки? – она не представляла, что такие слова может произносить так ласково.
— Здешняя природа не поддаётся оцифровке. Я же мыслю новыми технологиями, цифровыми. Но я даже время не могу здесь подчинить точным вычислениям. Шутка ли – для того, чтобы просчитать время здешнее, пришлось вводить два знаменателя – десять и шесть: 60 секунд, 60 минут, 360 дней! Короче… — Всезнайка словно в оправдание положил руки на плечи Правосудке. – Не могу я, понимаешь, не могу просчитать этих соцветий и этих запахов! Не подбирается нужное число.
Правосудка посмотрела в глаза Всезнайцу и не увидела в них обычного желания найти для чего-то общий знаменатель:
— Знаешь, ты тоже мне очень нравишься! И я не знаю, почему.
— Наверное, потому что любовь, как и природу Голубки, невозможно оцифровать.
И они, обнявшись, упали во вкусно пахнущую траву. Цветы, словно глаза этого поля, одобрительно закивали им в такт. А некоторые даже зажмурились. Сердечной недостаточности как небывало. Её словно унесло первым же порывом ветра, пробежавшего по полю.
Вдруг Всезнаец замер:
— Я понял, понял!
— Что случилось?
— Любовь – это когда сердца бьются когерентно!
— Это ты сейчас типа в любви мне признался, Всезнаюшка?
— Более того, моё сердце – это нереально! – скогерировалось с твоим – я чувствую их резонанс… Это супер!
И они оба окунулись в природный резонанс Голубки.
Обрадованный такой победой сердца над мозгом ветер продолжал уносить вдаль остатки рациональных мыслей прошлого.
Очередной совет закончился быстро. Гений победил! За сохранение клонированного человечества проголосовали единогласно. Никому не хотелось терять приобретённого на Голубке столь сильного природно-резонансного чувства.
Гений торжествовал! Значит, и его любовь никто не отнимет. Однажды к нему в лабораторию пришла маленькая изящная и очень, как ему показалось, симпатичная женщина. Впрочем, после стольких лет воздержания любая может показаться симпатичной, особенно в лаборатории. Они принесла ему подарок – средней величины камушек, на котором был выскребан он, Гений, прикованный к скале, и орёл, кружащий над ним. Он скорее догадался, нежели узнал в ней ту самую Невзрачку, которая несколько дней подряд на валуне пыталась его изобразить с натуры. Оказалось, многим её соплеменникам захотелось иметь этот рисунок в память о нём, подарившем огонь, и она, Невзрачка, стала размножать рисунок уже не на валунах, а на камушках, которые можно было подарить. Впрочем, после трансформации в гладкотелую она была уже не невзрачка, а очень даже взрачка. Гений тут же предложил ей остаться у него в лаборатории и пообещал дать работу, которую никто, кроме неё, выполнить не сможет, даже из приближённых к нему богов.
Как только совет закончился, все небожители почти мгновенно расселись по своим скользанкам и дрифтерам и полетели в народ. На всякий случай предварительно по секрету друг от друга, откусив из заначки небольшую порцию яблочного либидона!
Невероятно остроумно. С интересом прочитал. Хороший был человек
Читаем, комментируем, помогаем распространять!